Закон о бытовом насилии создан, чтобы разрушить традиционное общество
Координатор движения «Сорок сороков» Андрей Кормухин и адвокат Людмила Айвар в программе «Радиорубка» поспорили о нашумевшем законопроекте, призванном ввести систему профилактики семейного насилия.
Р. Голованов:
— У микрофона Роман Голованов. Сегодня мы поговорим о самом нашумевшем законопроекте последних недель – это закон о домашнем насилии. В студии доктор юридических наук, адвокат Людмила Константиновна Айвар. И лидер движения «Сорок сороков» Андрей Кормухин.
На сайте Совете Федерации законопроект опубликован. Для чего нужен проект?
Л. Айвар:
— Закон не о домашнем насилии, а о профилактике домашнего насилия. О профилактике семейно-бытового насилия. Это говорит о том, что мы не реагируем уже на совершенное преступление. Мы реагируем на то, чтобы данное преступление или правонарушение, будь то уголовное или административное, не наступило. Этот законопроект содержит тот объем мер профилактических, который бы не допустил более серьезных последствий, нежели развести две конфликтующие стороны и дать им возможность либо примириться, либо расстаться.
Р. Голованов:
— Андрей, по закону все звучит очень правильно. Действительно, если женщины позвонит в полицию, может услышать, звоните, когда вас убьют. И надо с этим что-то делать.
А. Кормухин:
— Дьявол в деталях. Мы об этом и говорим. Слава богу, что все больше людей просыпается и видит, какая собака зарыта в данном законопроекте. Мы надеемся, что…
Р. Голованов:
— А какие детали? Что смущает?
А. Кормухин:
— Нужно знать, откуда это все пришло. Кто является его бенефициаром. И для чего он был создан.
Р. Голованов:
— Алена Попова, Оксана Пушкина и так далее.
Л. Айвар:
— Алена Попова и Оксана Пушкина – это последний период времени. Законопроект уже десять лет, как обсуждается. В том числе, в Госдуме. Вносился ни Аленой Поповой, поскольку она не законодатель, ни Оксаной Пушкиной, а другими депутатами и сенаторами. И говорить о том, что вот Оксана Пушкина во всем виновата, это ее тлетворный законопроект, который пытается разрушить семью, это не правильно.
Р. Голованов:
— Андрей, откуда все тянется?
А. Кормухин:
— Я абсолютно не хотел называть фамилию Оксаны Пушкиной в данном контексте. Тянется это не здесь, эта история с так называемым семейно-бытовым насилием была придумана не здесь. Это целая история, которая придумана для того, чтобы разрушить традиционное общество. И основополагающими документами международными, которыми оперируют обычно представители, лоббирующие данный законопроект у нас и в мире, это альма матер данного законопроекта – это Стамбульская конвенция, у которой есть надводные части айсберга, которые звучат благовидно про семейно-бытовое насилие. И про насилие против женщин. И есть подводная часть айсберга, о которой мы и говорим – это так называемое гендерное равноправие. У нас в России понятие «гендерное равноправие» до недавнего времени не звучало. И люди не понимают, что это такое. В нашем представлении и как часто его, обманывая общество, представляют лоббисты данного закона, это равноправие между мужчиной и женщиной. Но это ложь. Понятие «гендер» — это не биологический пол мужчины и женщины. Это социальный пол, которым себя ощущает мужчина или женщина.
Р. Голованов:
— Это история про родителя номер один и родителя номер два.
А. Кормухин:
— И про 58 полов, которыми на сегодня ощущают себя мужчина и женщина.
Л. Айвар:
— 86. Англия вывела такую цифру.
Р. Голованов:
— Есть опасность, что мы пойдем по такому пути?
Л. Айвар:
— Совершенно нет никакой опасности, потому что у нас другая страна со своей ментальностью и традициями. Мы же не транслируем на себя те европейские ценности, которые много десятилетий действуют в других странах. Мы живем по своим традициям, законам. И перемещение обсуждения в сторону гендера совершенно не логично в данной ситуации, потому что мы не говорим только о женщинах. Мы говорим о детях, о беззащитных, о стариках, о тех же мужчинах, которые тоже страдают от семейного насилия, этого нельзя исключать.
Р. Голованов:
— Обвинение, что закон только упакован, как борьба с домашним насилием.
А. Кормухин:
— Конечно.
Л. Айвар:
— Что значит скрыт и упакован? Это профилактика о недопущении домашнего насилия в отношении людей, которые живут с вами под одной крышей, которые зависимы от вас в т ой или иной степени.
Р. Голованов:
— Андрей, вы закон читали?
А. Кормухин:
— Да.
Л. Айвар:
— Законопроект. Из него никак нельзя выжать то, о чем говорит Андрей. Я понимаю беспокойство родительской общественности. У нас всегда есть сторона «за» и «против». И так утрировать законопроект я бы не стала. Это профилактика. Это не вмешательство в семью.
У нас 80% женщин сидят за насильственные преступления – это убийства близких. Мужей или сожителей. И они отбывают наказание только потому, что уже невмоготу было терпеть. И так они защитились. А государство не смогло их защитить. И решение Европейского суда по правам человека в отношении госпожи Володиной – оно именно об этом, а не о том, что полиция пришла, все порешала, всех развела, насильственно всех осудила, посадила и наказала. Нет, они могут мириться, могут расставаться, но должна быть профилактика и не должно быть искалеченных судеб.
Р. Голованов:
— А что такое профилактика?
Л. Айвар:
— В законе все прописано. Это те меры, которые могут предотвратить наступления негативных последствий между людьми, которые живут под одной крышей. И которые зависят друг от друга.
Р. Голованов:
— Как это сейчас может все примениться и поменяться?
Л. Айвар:
— Сейчас происходит ситуация, когда жертва обращается в полицию и полиция не реагирует. Почему? Жертва через три дня или завтра прибежит в полицию, скажет, мы помирились. И теперь я забираю свое заявление. И ничего не будет.
Р. Голованов:
— Это же здорово!
Л. Айвар:
— Конечно, если они, действительно, помирились. А в данной ситуации, если произошло такое обращение в правоохранительные органы, то не обязательно правоохранительные органы, иные органы, в том числе общественные организации, органы субъектов Федерации, тот же орган опеки и попечительства должны вмешаться и провести профилактическую беседу. Если надо, поставить на учет эту семью, выдать защитное предписание, если необходимо. И ни в коем случае не применять наказание, как то административное или уголовное.
Да, сегодня есть административное наказание до 15 суток ареста хулигану семейному, который позволяет себе распускать руки или третировать жертву.
Р. Голованов:
— Андрей, это же плюс для нашего общества.
А. Кормухин:
— Маленькая ремарка по поводу того, что сказала Людмила. Она не может не знать, что у нас по Конституции статья 15, часть 4 документ, ратифицированный Россией, международные документы о Стамбульской конвенции, безусловно, является международным документом. И имеет преимущество над отечественными законами. Для нас тоже было загадкой сначала, почему так активно к лоббированию этого закона и продвижению подключились ЛГБТ-сети. Если вы посмотрите письмо в поддержку данного законопроекта, эти организации были опубликованы в этой газете, там много представителей феминистских организаций, представителей ЛГБТ-сетей. И очень много иностранных агентов.
В чем суть этого закона? Именно то, о чем я говорил. После того, как будет ратифицирована Стамбульская конвенция, вступит в силу статья 15 Конституции РФ, часть 4. И мы обязаны будем отменить закон, который сегодня в России существует – это о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. Это единственный на сегодняшний день закон, который запрещает проведение на наших улицах гей-парадов. Именно на основании его отказывают чиновники в проведении данных мероприятий. И поэтому, когда идет апелляция, мне очень нравится апелляция к ЕСПЧ. Недавно в этих ЕСПЧ, в этих евросоюзах ярмарки проходили, когда детей продавали в Боюсселе гомосексуальным парам.
Р. Голованов:
— Людмила Константиновна, это связано?
Л. Айвар:
— Это разные вещи. И статья 15 Конституции у нас работает с момента принятия нашей замечательной Конституции с 96-го года. Ее никто не отменит и не отменял. Это не связано с этими сообществами, о которых говорит Андрей. Это Стамбульскяа конвенция. Это Турция.
А. Кормухин:
— Это международный документ.
Л. Айвар:
— Это, прежде всего, площадка для того, чтобы защитить восточных женщин от семейного насилия. А мы уже говорим о каких-то гей-сообществах, европейских ценностях и так далее. Не надо смешивать эти понятия.
Покажите, где в законопроекте говорила о том, что как только его примут, завтра гей-сообщества пойдут и будут выступать?
А. Кормухин:
— Вы жена своего мужа?
Л. Айвар:
— Что за вопрос и к чему он?
А. Кормухин:
— Потому что я с вашим мужем был в одной из телепрограмм на телеканале ОТР. Игорь Трунов ваш муж?
Л. Айвар:
— Это к законопроекту никак не относится.
А. Кормухин:
— Просто он сказал, что Стамбульская конвенция является основополагающим фактором при разработке данного закона. Да? И он сказал, что является одним из разработчиков.
Л. Айвар:
— Принимал участие.
А. Кормухин:
— Вы согласны, что у нас есть статья 15, часть 4, по которой те документы международные, которые ратифицирует Россия, являются преимущественным по отношению к отечественным законодательным актам?
Л. Айвар:
— Если у нас сегодня экзамен по юриспруденции, который я выдерживала не единожды, все международные акты, ратицифированные Российской Федерацией, естественно, имеют преимущественное значение. Покажите мне в Стамбульской конвенции формулировку о том, что как только мы примем законопроект, завтра у нас сексуальные меньшинства выйдут на улицу? Им согласуют их митинги. И они будут продавать детей и пить кровь невинных младенцев.
А. Кормухин:
— Проблема в том, что в данной конвенции, вы же сами сказали, 86 полов гендерных уже существует в мире.
Л. Айвар:
— Давайте по законопроекту.
А. Кормухин:
— Он же составлен на основе Стамбульской конвенции!
Л. Айвар:
— Давайте не будем, кто кому муж и жена и кто какие законопроекты…
А. Кормухин:
— Он в данном случае разработчик законопроекта. Я оперирую к этому, а не к тому, что он ваш муж. Я вашу личную жизнь не затрагиваю.
Р. Голованов:
— А что смущает в этом законе? Почему родители будут обязаны детям что-то рассказывать о гомосексуализме? Почему возможны гей-парады?
А. Кормухин:
— Стамбульская конвенция, про которую я говорил, это альма-матер. Мы должны понять, откуда все это взялось. Далеко не месяц назад, даже не десять лет. Это с начала 90-х, когда СССР был разрушен и Россия с ее богатствами, территориями стала лакомым куском для объединенного Запада так называемого. Начиная с 90-х они пришли сюда с новыми технологиями, чтобы в наше традиционное консервативное общество привнести их манипулятивные технологии. Они, в том числе, включают и гей-парады, и гендерное равноправие. И «родитель один, родитель два», про которых сказал Владимир Путин недавно, выступая в Нальчике.
Когда мы в традиционную семью, которая для традиционного общества была субъектом, Господь нам заповедовал: «да прилепится жена к мужу своему, и будут они одна плоть». Нам вместе этого подсовывают теорию, что с момента принятия Стамбульской конвенции семья не является субъектом, а объектом.
Р. Голованов:
— Вы имеете в виду, что их раскалывают.
А. Кормухин:
— Это по закону так, потому что данный закон вводит в семью штрейхбрейкера, в лице государства или НКО. У адвокатов и врачей есть такое понятие: адвокатская тайна, врачебная тайна.
Р. Голованов:
— Закон для нас тоже гарантирует тайну. И она не власть.
А. Кормухин:
— Ничего подобного! Данный закон вводит такие понятие, как психологическое насилие, экономическое насилие.
Р. Голованов:
— Экономического нет. Имущественное.
Л. Айвар:
— Есть имущественный вред.
А. Кормухин:
— Изначально в тех законах, которые вносились в 16-м году, там было насилие. Чуть причесали. Но от этого суть не поменялась. Моему ребенку мой знакомый на день рождения дарит планшет. Мой ребенок проводит в планшете огромное количество времени.
Р. Голованов:
— Сколько у вас детей?
А. Кормухин:
— Девять от одной жены.
Мой ребенок много времени проводит в этом планшете, смотрит какие-то нехорошие вещи. Я в воспитательных целях, придя домой, отбираю у него планшет. Ребенок впадает в истерику и начинает кричать так! Дети у нас эмоциональные. Мой сосед, которому я чем-то не приглянулся, услышал, пишет на меня заявление, что Андрей Кормухин истязает своего ребенка. Приезжают ко мне домой, а у меня девять детей, многодетные семьи в первую очередь попадут под это. Приезжают ко мне, не разбираясь, отбирают ребенка на месяц. Мне выписывают предписание, раньше орден назывался. И мы с женой не знаем в течение месяца, где наш ребенок. А я должен доказывать, что я не троглодит , а любящий своего ребенка отец. И из-за любви отобрал у него планшет. И я ему нанес тот самый, Рома, важно! Тот самый имущественный вред, так как планшет принадлежит ребенку. И я ему принес психологическое насилие.
Л. Айвар:
— Не об этом законопроекте идет речь.
Р. Голованов:
— Понятия размытые.
Л. Айвар:
— Это законопроект. Он обсуждается. И у всех, кто считает его несовершенным, есть возможность обратиться на тот же сайт Совета Федерации, представить свои возражения. У нас общественное обсуждение закона сейчас проходит. И если есть убедительные аргументы, которые бы свидетельствовали бы о том, что в той или иной статье содержатся какие-то тайные заговоры, то нужно об этом говорить. И показать. И их изменят, по всей вероятности. Но я такого не вижу.
Сейчас Андрей говорит очевидные вещи, но на сегодняшний день органы опеки и попечительства не освобождены от того, чтобы наблюдать за тем, что происходит в семье. И та же ситуация с его ребенком, у которого он отобрал планшет, если она станет известна органам опеки, они точно так же могут на сегодняшний день прийти и забрать ребенка. Но в этом законопроекте написано, что есть профилактическая беседа, действия в отношении родителей, которые не надлежащим образом ведут себя по отношению к ребенку.
Р. Голованов:
— А кто будет проводить беседу?
Л. Айвар:
— Пока это не определено в законопроекте.
Р. Голованов:
— Это самое важное.
Л. Айвар:
— Это органы государственной власти, соцзащита, общественные организации.
Р. Голованов:
— А то придет странный человек…
Л. Айвар:
— У нас везде странные люди. Если мы так будем рассуждать, то у нас и в полиции странные люди работают, потому что они приходят и кого-то задерживают за правонарушения.
Р. Голованов:
— Там работают странные люди по странным правилам.
Л. Айвар:
— Это не значит, что не надо принимать законопроект. Это значит, что надо поменять систему внутри полиции или еще каких-то органов. Этот законопроект говорит не о том, что ребенка заберут на месяц, и мама с папой не будут знать, где этот ребенок. А говорится о том, что есть профилактика, то есть, выяснение обстоятельств. Предотвращение действий, которые могут повлечь более серьезные последствия.
При всем уважении, Андрей нагромоздил…
А. Кормухин:
— Андрей опытный человек. У Андрея 25 лет семейной жизни в браке и девять детей!
Л. Айвар:
— У меня тридцать лет семейной жизни. Четверо детей. Ну, не получилось девять родить, не смогла я. И у меня тоже богатый жизненный опыт, адвокатский и профессиональный. Это не законопроект, связанный с гей-меньшинствами, с отбиранием детей. Законопроект говорит исключительно о том, что мы хотим защитить семью, не вторгаясь в эту семью. Применяются меры профилактики, в том числе, психологи, специалисты.
Р. Голованов:
— Как определить, что есть психическое, имущественный вред? То, что рассказал Андрей, на душе у многих слушателей. У нас буквально завалена редакционная почта, что государство будет вмешиваться.
А. Кормухин:
— НКО еще будут вмешиваться!
Р. Голованов:
— Это отдельная песня.
Л. Айвар:
— НКО не имеет права вмешиваться без того, как к ним не придет женщина и не скажет, возьмите меня на месяц, потому что я не могу больше находиться дома. НКО – это центры…
Р. Голованов:
— А как определять меру, где было психическое насилие, а где было имущественное?
Л. Айвар:
— Действия самой жертвы. Она должна дать объяснение. Да, согласна, могут быть манипуляции с законом, хитрые мужчины и женщины. В том числе, и дети, которые будут рассказывать небылицы, а на самом деле ничего не было.
Р. Голованов:
— В этом и страх, что соседи начнут семьи шантажировать.
А. Кормухин:
— Конечно.
Л. Айвар:
— Вот соседи не вмешиваются абсолютно, как раз, потому что соседи всегда думают, что вот они завтра помирятся, а я буду плохой. И масса случаев, когда даже при наличии какого-то шума, криков истошных соседи не звонят в полицию, потому что и мне хочется ввязываться во все это. У нас инертное общество.
Р. Голованов:
— То есть, достаточно будет одной жалобы? Он мне не дает денег, подтверждения никакого не нужно.
Л. Айвар:
— Почему? Должны быть подтверждения.
Р. Голованов:
— Как может подтвердить жена, что ей не дают денег?
Л. Айвар:
— С жертвой будут работать. И с агрессором. Специально обученные люди, не вторгаясь в их личные семейные отношения. Никто не говорит, что насильно жертву будут из семьи изымать и куда-то ее отдавать. Она сама либо придет в кризисный центр, а кризисные центры будут как для женщин, так и для мужчин.
Р. Голованов:
— Это может спасать жизни. Мы видели статистику по убитым женщинам. Про 14 тысяч убийств.
А. Кормухин:
— И хотелось бы узнать, откуда такие цифры? Они манипулятивные, которые любят приводить лоббисты этого закона. И чудесная цифра: 16 миллионов избитых женщин в год. Кого не спрашиваю, вот вы знаете, среди ваших знакомых избитые есть?
Р. Голованов:
— Об этом молчат. Боятся признаваться? Не хотят выносить сор из избы?
А. Кормухин:
— Об этом и речь. В чем манипулятивность была разработчиков данного закона? Рабочая группа, которая существовала не один месяц, которая работала над этим законопроектом, а это работа занимает очень много времени, от года и больше.
Р. Голованов:
— Мы слышали, что он готовился 10 лет.
А. Кормухин:
— В данной редакции. Даже догадываюсь, что послужило спусковым крючком. Эта знаменитая женская в Санкт-Петербурге, может, там была достигнута какая-то договоренность, да? Про гендерное равноправие, о котором я говорил.
За эти месяцы ни одна известная общественная организация приглашена не была. Закон регулирует отношения в семье. Почему вы не спросили семьи, что они и как считают, должно произойти в нашей стране, чтобы защитить семью?
Р. Голованов:
— А как их спросить?
А. Кормухин:
— А мы все есть. На месте. Рабочая группа как-то формировалась? Ведь общественное мнение каким-то образом собиралось?
Л. Айвар:
— Андрей, а у вас не было возможности высказать свое общественное мнение? Вы ходите по всем эфирам, по всем радио и везде. И высказываете свое мнение.
А. Кормухин:
— Если семейные организации не приглашают в разработку этого закона, не спрашивают, что вы такое для семьи приготовили, а теперь говорите, ребята, мы год над ним работали, для вас приготовили, а теперь за две недели быстренько возражения ваши по этому закону! И мы его быстро начнем протаскивать через Госдуму. Так не получится! Вы должны знать, что семьи объединились и так вот быстро в течение двух недель протащить этот закон не дадут! Предлагаю вернуться в нулевую точку и спросить семьи.
Р. Голованов:
— Какие пункты вы в закон добавляете и что вы меняете?
Л. Айвар:
— В целом отменить законопроект, чтобы он не прошел.
А. Кормухин:
— Данный закон в той формулировке «семейно-бытовое насилие» не существовал, потому что мы насилие не отделяем и не разделяем на семью, на подъезд, на улицу и на транспорт. Нужно бороться с общим насилием в нашем обществе. Выделяя в отдельное регулирование понятие семьи, мы зону, которая для нашего традиционного общества было зоной любви, взаимопонимания и без которого общество не может существовать, мы данным законом приговариваем к зоне насилия, вражды и взаимонепонимания.
Есть два возможных пути. Либо мы садимся вместе за стол переговоров и говорим. Ведь мы не выступаем, что с насилием не нужно бороться. Нужно. И мы против насилия. Но давайте для себя скажем, что у нас в государстве является приоритетом. У нас, как говорит президент, многодетная семья должна стать нормой для общества. Или для нас должна стать нормой разобщенная всякими НКО, соседями, заявителями? А еще есть мошеннические группы. Про них отдельный разговор, какие поводы появятся для мошенников при этом законопроекте.
У нас два пути. Либо написать закон о защите семьи, либо то законодательство, которое дает все возможности регулировать то, о чем говорит Людмила. Только надо улучшить институты участковых инспекторов, туда направлять не по остаточному принципу, а профессионалов, которых обучать. Как был Анискин в СССР.
Л. Айвар:
— Это и есть профилактика семейно-бытового насилия.
А. Кормухин:
— Замечательно!
Р. Голованов:
— У нас как было участковые такие, такие они и останутся. Вводится новый закон, допустим. И приходит тот же участковый, у него там сто тысяч человек в округе, которых он должен обходить. И что поменяется? Он придет, посмотрит и уйдет. Или придут общественники?
Л. Айвар:
— Если у вас есть предложения к законопроекту, предлагайте, чтобы защитить семью.
А. Кормухин:
— Вы ее разрушаете. Там уже защищать нечего будет. Вторгаетесь в миллионы семей.
Л. Айвар:
— Если семья спокойная, нет признаков семейно-бытового насилия, о котором говорится в этом законопроекте, то никто в эту семью не придет. А если, по мнению Андрея, традиционная семья – это когда кто-то кого-то в ней лупит, кто-то страдает, такая семья нам не нужна.
А. Кормухин:
— Это манипуляция! Это вы хотите забрать наших детей и отдать в гомосексуальные пары! И торговать ими в Брюсселе на ярмарках гомосексуалистов.
Л. Айвар:
— Не надо менять обвинять в тех грехах, которые я не совершаю.
А. Кормухин:
— Надеюсь, что вы не такая.
Л. Айвар:
— Давайте о законопроекте. Статья 4: поддержка и сохранение семьи. Индивидуальный подход к каждой семье и к каждому лицу, подвергшемуся насилию. Добровольность получения помощи. Соблюдение уважения прав и законных интересов человека и гражданина, законности, обоснованность профилактических мер, недопустимость причинения человеку и гражданину психических страданий, имущественного вреда. Социальная защищенность и соблюдения конфиденциальности. Где вы тут видите пороки, о которых вы говорите?
А. Кормухин:
— Где вы видите добровольность четырехлетнего ребенка?
Л. Айвар:
— Если вы будете лупить своего четырехлетнего ребенка… Понимаете, эти люди, которые пытаются противодействовать законопроекту, кроме агрессии и раскидывания грязи во все стороны, давайте с вами говорить… Сложно говорить, когда тебя не слышат. И не видят. Андрей сказал важную вещь о том, что насилие не должно разделяться на семейное или не семейное. Статья 116 УК – это побои. И когда из это 116 статьи вычленили и декриминализировали семейные побои, это что у нас7
А. Кормухин:
— Это ложь! Не декриминализировали!
Л. Айвар:
— Давайте не будем вешать ярлыки! Вы тоже тут наговорили много чего, о чем… У нас с вами сегодня не ринг, когда вы высказываете свое мнение, а я свое. А вы считаете, что вы должны меня забить своими словесами и не дать возможности высказаться. Не получится. Есть законопроект, который ни коим образом не наступает на пятки традиционной семье. Мы говорим о том, чтобы не наступало негативных последствий, чтобы детей не изымали из семьи, а о том, чтобы семьи не распадались. Какой-то период времени им нужен для того, чтобы понять, они могут жить дальше, примириться, быть нормальной традиционной семьей в понимании любви и взаимных отношений? Семья – это твоя крепость.
А. Кормухин:
— Традиционная семья у нас подается то так, то так. Сначала говорится, что традиционная семья – это где лупят, а потом говорят, что мы хотим построить традиционную семью, в которой все нормально. Традиционная семья – это про нормальное. А нам хотят в ста процентах семей навязать, что теперь у вас в семье будет соглядатай! И этот закон разделяет еще больше людей между собой. Поэтому семейные организации не были приглашены. И в последний момент спросили русскую православную церковь!
Р. Голованов:
— А церковь молчит.
А. Кормухин:
— Она не молчала. Вахтанг Кипшидзе говорил об этом!
Р. Голованов:
— Мнение православной церкви выражает собор или патриарх.
А. Кормухин:
— 6 декабря состоится расширенное заседание бюро президиума Всемирного русского народного собора, на котором данный вопрос будет обсуждаться.
Р. Голованов:
— Может, и есть проблема церкви, что на отмалчивается? Она в большинстве случаев не говорит свою позицию? Поэтому никто не хочет считаться с ней.
А. Кормухин:
— У нас в церкви есть официальные органы. Есть орган, который защищает отношения в семье, материнство и детство. Это патриаршая комиссия по делам семьи, материнства и детства.
Л. Айвар:
— Извините, а она не вмешивается в вашу традиционную семью…
А. Кормухин:
— Которую возглавляет Дмитрий Смирнов.
Л. Айвар:
— Он может вмешиваться, а другие органы не могут?
А. Кормухин:
— Он был у вас в программе неоднократно и заявлял позицию по данному законопроекту. И который сказал, что данный закон убьет семью.
Р. Голованов:
— И отца Дмитрия изваляли в гусиных перьях, выставили полнейшим каким-то…
А. Кормухин:
— Отца Дмитрия услышали. Услышал и народ. Именно поэтому этот закон, который хотели протащить очень быстро, я сам присутствовал на фарсе, который был организован в Госдуме депутатом Оксаной Пушкиной, куда, кстати, церковь не пригласили, хотя это мероприятие звучало, как публичные слушания. И нас, семейные организации, не хотели туда пускать. С боем прорывались! В народный парламент!
Р. Голованов:
— Теперь есть возможность высказаться у каждого. По одной минуте, пожалуйста. Почему этот закон должен быть принят?
Л. Айвар:
— Для того, чтобы жертвы домашнего насилия могли найти защиту в государстве и в обществе.
Р. Голованов:
— Почему закон не должен быть принят?
А. Кормухин:
— Данный закон, который под благовидным предлогом хотят принять, он придет в каждую семью. И ваши дети будут под угрозой. Этот закон написан не в России, а на Западе, где у них закончились свои дети. И они пришли с этим законом за нашими детьми!
